Ах, музыкальные крючки,
Кому звеним, кого хороним?!
Ах, барабанные смычки,
Зачем мозолите ладони?!


Зачем, взволнованно в кулак
Сжимая тоненькие перья,
Вы поднимали пестрый флаг
И пели песенку о вере?
Кто вам поверил?...


Гитары трогали в ночи,
Внушали скрипочкам сомненье,
Играли в ма-а-аленький оркестрик
Под ненадежным управленьем.


В дорогу звали трубачи,
Мелькал платок тамбур-мажора,
Но ни разу, черт возьми,
Не бывало дирижера.
Дирижера, дирижера
Не бывало никогда!


Но зато, но всегда, но всегда:
Тра-та-та-та
Тра-та-та-та
Тра-та-та-та-а-а...


Оркестрик, скрипочка, трубач --
Один, другой, а вон -- уходит,
Но все время по земле
Барабанщики проходят.


Через горы и леса,
Пробиваясь сквозь туман,
Вот еще один идет,
Бьет в знакомый барабан.


Он стучал: "Пора сказать
Всем отчетливо и внятно!
Кто там рвется впереди --
Неужели непонятно?!
Только надо подойти,
Может, капельку поближе,
И тогда-то уж меня
Обязательно услышат!"


Он стучал, стучал, стучал!
(даже палочки сломались.)
Но никто не выходил,
Только дворники смеялись.
И, подвесив барабан,
Он стучал в него ногой,
И, отчаявшись вконец,
Барабанил головой.


Не пускали во дворы --
Он носил его по крышам,
Он стучался с ним в окно,
Но никто его не слышал,
Потому что, сделав круг
И присев за фортепьянчик,
Все играют и поют:
-- "Иде ж ты, иде ж ты, барабанщик?"
И не слышат, и поют, и играют:
Ля -- ля -- ля!...


-- Вы, кажется, что-то сказали?
Ах, вот оно... Вы не поете...
И ничего не слыхали...
Не курите и не врете,
И в доме нет даже гитары...
(случится ж такое в Аркадии!)
Что-что?... А-а-а...
Ну, конечно, Вы правы --
Наверно, играло радио...